Когда путешественники натыкались в пустыне на развалины, им казалось непонятным, что сделало бесплодным и мертвым край, который был когда-то цветущим.

Эта загадка теперь уже разгадана историками.

Но не нужно углубляться далеко в прошлое, чтобы увидеть, как люди портили своими руками плодородные земли.

Среди наших современников можно найти таких, которые помнят, как орошали Голодную степь чиновники царского правительства.

В Голодной степи, для орошения небольшой ее части, построили «канал Николая Первого». Но уже через несколько лет плотины перекосились, канал заплыл илом, поля в пониженных местах превратились в болота.

В чем же тут было дело?

Не в том ли, что оросительная система была плохо построена?

Нет, дело было не столько в оросительной, сколько в социально-экономической системе.

Царское правительство считало Среднюю Азию своей колонией, а коренных жителей — «инородцами», которым поблажки давать не следует. На вновь орошенных землях коренным жителям было запрещено покупать участки. Эти земли предназначались не для них, а для переселенцев из центральных губерний — и притом для таких, у которых было имущества не меньше чем на тысячу рублей.

И все пошло так, как и следовало ожидать. Кулаки, устроившиеся хуторами на орошенной земле, не стали сами работать, а наняли батраков из местных жителей или сдали землю безземельным за часть урожая. Началась хищническая расправа и с землей и с земледельцами.

Из земледельцев выжимали все, что можно было выжать, в расчете на то, что они все стерпят. Ведь власть была не на их стороне.

Но с природой совладать было труднее.

Желая заставить землю давать как можно больше дохода, ее поливали «без времени и без порции», лишь бы «на вершок выше, чем у соседа». Избыток воды сбрасывали в канавы, а оттуда — в пониженные места, на еще пустующие земли.

Из переполненных до краев арыков вода разливалась по дорогам и полям. Дороги становились непроезжими, поселки превращались в острова.

В разжиженной почве тонули бараны и лошади. Одно место так и назвали «Кой-боткан» («Баран утонул»), потому что там в 1916 году утонуло тысячное стадо.

Был и другой случай, когда кавалерийская часть потеряла в трясине всех своих лошадей, — кавалерия превратилась в пехоту.