Ветер, песок, глина, вода — они и прежде были в пустыне. Но надо было суметь так наладить их общую работу, чтобы они совместными силами выполнили задание человека.

Если из Репетека отправиться на другую станцию Всесоюзного института растениеводства — в Приаральскую пустыню, можно и там увидеть, как труд и знание вносят в природу новый, разумный порядок.

Люди, которые работают на этой станции, нашли другой путь к воде, таящейся в песках.

Они решили: зачем воду поднимать к растениям? Не проще ли растения опустить до воды?

Для этого надо только выкопать длинные траншеи, метра в полтора глубиной, — до уровня грунтовых вод. На дне траншей надо создать искусственную почву, внеся в песок перегной. И тогда у растений будет все, что им нужно, — и вода и питательные вещества.

Так и сделали. И пустыня щедро вознаградила людей за все заботы о ней. С одного гектара стали собирать до полутора тысяч центнеров томатов, до семисот центнеров картофеля.

Из траншей, словно из сказочной кладовой, доставали сотни сладких арбузов, ароматных дынь, горы свеклы, моркови. Среди песков высоко поднялись тополя, ивы, лох.

Капуста плохо, растет в тех местах, если ее поливать обычным способом. А в траншеях она отлично пошла. Смородина, яблони, виноград чувствовали себя там, как дома.

Урожай в некоторых траншеях получали дважды: сначала салат, редис и укроп, а потом картофель.

Такие же опыты были проведены и в других местах, например на опорном пункте Института растениеводства — в Кара-Богаз-Голе. И с опытных станций новый способ быстро стал распространяться по колхозам.

Первые тысячи метров траншей были заложены еще в 1939 году колхозами «Жар-булак» Иргизского района и «Ак-тюбек» Челкарского района, Актюбинской области. А вслед за ними стали вводить траншейное земледелие и другие колхозы.

В аулах западного и центрального Казахстана люди прежде не видали огурцов, помидоры были для них диковинкой. А теперь у них свои огороды.

Земледелие появилось там, где оно считалось невозможным.

И это сделал труд!

Возьмемся же за дело и добьемся того, чтобы самое название «пустыня» исчезло когда-нибудь с карты нашей родины. Миллионы гектаров в нашей стране заняты пустынями или полупустынями.

Можем ли мы оставить в запустении эти земли со всеми богатствами, которые скрыты в их недрах, со всеми людьми, которые их населяют?

Перестроим пустыню, чтобы никто больше не мог сказать о ней: бесплодная, безводная, безлюдная, безотрадная, безнадежная.