И снова один за другим тянулись раскаленные, безоблачные, безводные, безжалостные дни, как бы доказывая людям, что нет никого, кто мог бы услышать их молитвы.

Бурыми делались травы в степи. Никли и сохли в поле колосья. В колодце ведро стукалось о дно.

От жары начинали гореть леса. Тут достаточно было одного непогашенного костра, чтобы пожар охватил лес нэ огромном пространстве. А бывало и так, что лес загорался словно сам собой. Всю зиму тлел где-нибудь в буреломе, под снегом огонь прошлогоднего пожара, и, когда приходило знойное лето, красный зверь вылезал из норы и снова принимался гулять по лесу.

Со страхом смотрели люди на дым, поднимающийся над лесом, на сухую, растрескавшуюся землю у себя под ногами.

Люди зиаля по опыту, что засуха — это голод, это разорение. Если она приходит исподволь, еще с весны, молодые всходы начинают понемногу желтеть, блекнуть и хлеб погибает, не успев заколоситься. А когда засуха случается летом, недозрелые зерна в колосьях высыхают, а спелые становятся щуплыми, сморщенными.

И хуже всего бывает, если вместе с засухой приходит ее союзник — суховей.