А как же с теми, кому было больше пятнадцати и меньше пятидесяти пяти?

Тем говорили: «Работайте!»

Но где взять работу?

Нескольким тысячам (из миллионов!) дали работу на постройке железных и шоссейных дорог, но десятники неохотно брали ослабевших от голода людей, у которых лопата валилась из рук. Платили гроши — пользовались нуждой. Девять копеек в день на собственном пропитании — невысокая плата.

Кто не хотел работать за такие деньги, тех генерал Анненков, командовавший работами, приказывал пороть, а потом отправлять под стражей на родину.

А в городах стены пестрели афишами: «Концерт в пользу голодающих», «Благотворительный базар в пользу голодающих», «Вечер с танцами для голодающих». По рукам ходили подписные листы, и люди, нажившие на этом самом голоде тысячи, подписывали десять — пятнадцать рублей на устройство благотворительных столовых.

Но мода на голодающих скоро прошла. Помогать надоело.

Вот что писал в сентябре 1892 года Лев Толстой:

«Голодающие! Столовые! Столовые! Голодающие! Ведь это уже старо и так страшно надоело!

Надоело вам — в Москве, в Петербурге... А им все так же хочется есть, так же хочется жить».