Вот это искусство отбора, сочетания, столкновения деталей, которое проявилось уже в «Рассказах о вещах», — одна из важнейших черт писательской индивидуальности Ильина.

Эпизоды, исторические анекдоты, конкретные детали вместо описаний и рассуждений. Не для иллюстрации рассуждений, а вместо них! Это метод художника и в то же время это труд ученого, отбирающего и компа-нующето материал так, чтобы тема была выражена достаточно полно, с совершенной научной достоверностью.

Исторический факт, эпизод выполняет в его книгах ту же роль, что и образ: в частном показывает общее. Но Ильин обращается и к образу в прямом смысле этого слова, к впечатляющему сравнению. Его требования к образной характеристике предмета повествования очень высоки: она должна быть точной, не искажающей строго научного представления о вещи или явлении, должна быть короткой и неожиданной. Такая характеристика обладает большой ударной силой, прочно врезается в сознание.

Иногда деловое, точное определение воспринимается читателем как образ: «Не шуба греет человека, а человек — шубу». Афористичность, неожиданность определения пробуждают острый интерес к следующим страницам книги, к разъяснению — как это человек греет свою шубу. Такое определение вызывает эмоциональное отношение читателя. Это не образ в прямом смысле слова, но продукт образного мышления.

Или возьмите такую фразу: «Кочергу можно заставить давать свет». Сопоставление раскаленной кочерги с лампочкой накаливания или, что менее очевидно, со свечой совершенно точно. Оно выполняет важную функцию в тексте — в предельно краткой, запоминающейся форме указывает на единство принципа свечения «Возьмем ли мы свечу или лампу, все равно какую — электрическую, газовую, керосиновую или какую-нибудь другую, — все они светят оттого же, отчего светит кочерга: от накаливания».

Афоризм разъяснен, но лишь отчасти. Читатель уже понимает, что лампочка накаливания светит, как кочерга, потому, чго раскалена, а света, керосиновая лампа? Тут нужны еще разгадки. А вместо них — новая загадка: не было бы света, если б не было копоти. Это снова не образ, а точное определение. Но оно обращено прежде всего к эмоциям читателя. Оно непонятно, возбуждает острое любопытство, заставляет работать мысль — ведь читатель всегда наблюдал, что копоть затемняет пламя. Любопытство возбуждено до предела — пора дать разъяснение. Оно дано кратко и ясно.

Разумеется, найти такие характеристики и определения, повышающие интерес читателя к предмету повествования, — задача художника. И писатель всегда, так же как ученый, ищет в явлении, с которым он знакомит читателя, приметы, характеризующие его своеобразие и его место среди других, знакомых читателю явлений. Но в отличие от ученого он нщег слова, сравнения, образы, которые не только бы сделали явление понятным, но и вызвали бы у читателя эмоциональное отношение к нему.

Такое соединение методов художника и методов ученого, который ставит «главной своей целью сообщить уму читателя различные познания» (Н Чернышевский), и рождает особого рода литературу, получившую огромное развитие в советское время, — литературу научно-художественную, одним из зачинателей которой и был М. Ильин.

«Рассказы о вещах» написаны в двадцатых годах. С тех пор техника ушла далеко вперед. Новыми данными обогатилась и ее история. Когда Ильин писал «Рассказы о вещах», история русской техники была еще очень мало разработана. Исследования ученых за последние десятилетия показали, что действительные роль и место русской техники во многом не соответствуют прежним представлениям.

Сейчас мы знаем, что открытия русских ученых, русские изобретения часто опережали достижения западных деятелей науки и техники. Так, например, неточно рассказано в «Сто тысяч почему» и в «Солнце на столе» о роли Эдисона в изобретении электрической лампочки. Эдисон лишь усовершенствовал лампочки накаливания А. Лодыгина. Теперь известно, что у Эдисона в руках были образцы лодыгинских лампочек. Да и во многих других случаях Ильин сегодня дал бы убедительные и яркие примеры из истории русской техники там, где ему пришлось пользоваться материалом из зарубежных источников только из-за того, что история русской техники была еще мало изучена.

Некоторые описанные Ильиным производственные процессы устарели, иные вещи, еще не существовавшие в то время, когда выходили его книги, теперь стали обычными (например, лампы дневного света). Но устарели только некоторые примеры, использованные Ильиным, а не самая книга. Ведь неизменной остается идея, организующая весь материал «Рассказов о вещах»: цивилизация создается непрерывным, напряженным, многогранным трудом человечества — и накоплением наблюдений над природой, и работой над практически полезной реализацией этих наблюдений, и теоретическими исследованиями, которые приводят к изумительным изобретениям, и упорными поисками все лучших решений каждой технической задачи.