Читатель может спросить: зачем же ставить опыты в таком грандиозном масштабе?

Не дешевле и не проще ли построить в лаборатории модель реки, моря, целого земного шара и изучать жизнь природы на моделях?

Так люди и поступают во многих случаях.

Когда-то Ломоносов, чтобы объяснить полярные сияния, сделал такой опыт: выкачал из стеклянного шара воздух и наэлектризовал шар трением. Шар начал светиться. И это подтверждало мысль Ломоносова, что причину полярных сияний надо искать в электрических явлениях, происходящих в атмосфере.

В наши дни ученый Биркеланд решил проверить на опыте, действительно ли полярные сияния вызываются электронами, вылетающими из солнечных пятен и факелов.

Биркеланд взял железный шар и обмотал его проволокой. Когда через проволоку пропускали ток, шар намагничивался, как всякий электромагнит.

Это железное ядро Биркеланд поместил в латунную оболочку. А оболочку покрыл таким веществом, которое начинает светиться, когда его обстреливают электронами.

Получилась «террелла» — «маленькая Земля» с северным и южным магнитными полюсами.

Теперь надо было создать «межпланетное пространство» с пронизывающими его электронами.

Роль межпланетного пространства в этом спектакле сыграла громадная разрядная трубка — вроде тех светящихся трубок, которые мы видим на вывесках, но только гораздо большего объема.

Оставалось поместить «Землю» в «межпланетное пространство» и начинать представление.

Когда «Землю» сильно намагнитили и сквозь разрядную трубку послали поток электронов, на полюсах «Земли» засветились спиральные полосы, похожие на те спиральные ленты и драпировки, которые видят над головой жители полярных стран.

Так ученые ухитрились даже Землю поместить в лабораторию.

Когда это нужно, они создают у себя в четырех стенах океаны, реки, материки.

Нашим ученым надо было изучить приливы в Белом море.

Белое море — не из больших морей. Приливы в нем были бы невысокие, если бы через его «горло» не проникала в него приливная волна из океана.

Как движется эта волна по морю?

Чтобы это узнать, ученые составляли схемы, делали расчеты.

Но задачу усложняли причудливые очертания берегов и неровный рельеф дна.

Решили построить «море» в лаборатории и проверить расчеты на опыте.

Дно сделали из цемента, в точности по карте глубин. Налили в «море» воду, подкрашенную черной тушью. А по поверхности пустили плавать белые бумажные кружки.

Так как Земля вращается, то для большей точности поместили «море» во вращающийся барабан.

Приливную волну гнали через морское горло. Бумажные кружки начинали двигаться. И по их движению можно было судить о том, как идет по морю волна прилива.

Один из наших ученых — академик П. П. Лазарев — попробовал создать в лаборатории не одно море, а весь Мировой океан.

В круглую ванну, которая изображала Мировой океан, он поместил материки, вылепленные из гипса по образу и подобию настоящих.

В центре ванны был полюс. А края играли роль экватора. На некотором расстоянии от экватора над ванной подвесили согнутую в кольцо стеклянную трубку с отростками. Когда в трубку вдували воздух, он выходил из отверстий. Над водой шли к экватору ветры — пассаты.

Воду окрасили в черный цвет и пустили по ней плавать алюминиевые опилки.

Когда Лазарев заставил пассаты дуть на воду, он увидел, что блестящие опилки поплыли по черному «океану», обрисовывая течения. Лазарев сфотографировал свой «океан». И фотографии оказались очень похожими на те карты течений, которые составлены океанографами.

Здесь легко можно было найти и всем нам знакомый Гольфстрим, и то круговое, идущее против часовой стрелки течение, которое омывает берега Африки.

Тогда Лазарев сделал еще более смелую вещь. Он решил восстановить течения, которых уже нет, которые были миллионы лет тому назад.

Это значило повторить в лаборатории спектакль, снятый с репертуара миллионы лет назад.

Лазарев вылепил из гипса древние материки, которые, по предположениям геологов, существовали еще тогда, когда не было ни Европы, ни Азии, ни Америки. Воды Мирового океана омывали в те времена берега материков с непривычными для нас названиями: Норд-Атлантис, Ионтис, Манджурис.

Расставив эти «материки» в «Мировом океане», Лазарев привел в ход пассаты. И теплое течение, возникшее около «экватора», свободно, не задерживаясь, пошло через «полюс», создавая непрерывный круговорот воды от экватора к полюсу и обратно к экватору.

Опыт ясно показывал, что в те времена климат полярных стран был не холодным, как сейчас, а теплым или даже жарким.

Из этой древнейшей эпохи Лазарев решил перешагнуть в более поздние времена, когда и Европа и Америка уже существовали, но были слиты в один огромный материк.

И снова опыт показал, какие тогда были течения. Теплые воды не могли пробираться к полюсу и омывали только южные края громадного материка. Значит, климат у нас в Европе был тогда гораздо более суровый, чем сейчас.

И только когда Евразия и Америка разошлись в стороны, дав дорогу Гольфстриму, климат стал таким, каким мы его застали.

Так ученый попробовал построить в лаборатории машину планеты. Это было только слабое подобие того сложного механизма, который существует на самом деле. Но и такая упрощенная модель помогла ученому проникнуть в тайны природы и понять, как меняется ход планетной машины, почему климат на земле не остается неизменным.