В организованном сельском хозяйстве при превращении растительной пищи в мясо сохраняется 4% первоначальной энергии, заложенной в израсходованных кормах. В "неорганизованном хозяйстве" океана вследствие чрезвычайно сложной пищевой цепи в мясе рыбы мы находим лишь десятые доли процента энергии, заключенной в фитопланктоне, съеденном животными организмами. Раньше чем превратиться в мясо съедобной рыбы, органическое вещество в океане претерпевает наряду с полезными множество бесполезных превращений. Без преувеличения можно сказать, что 1000 кг фитопланктона дают в конечном итоге только 1 кг чистого мяса рыбы. А часть этого рыбного мяса, достигающая прилавка в магазине, еще того меньше. Происходит это потому, что человек по отношению к пищевым богатствам океана еще не вышел из той стадии развития, которая известна в истории человечества под названием "собирательства".
Познакомимся вкратце с отдельными звеньями пищевой цепи в океане и подумаем над тем, куда следует направить биологические исследования, чтобы превратить океан в "организованное пищевое хозяйство".
Сказочный мир дрожащих бликов и переливчатых красок раскрывается перед глазами аквалангиста, опустившегося на дно среди "рощи" морских водорослей. Здесь и лес и подлесок. Вперемешку с крупными водорослями – бурыми и зелеными – растут мелкие: кружевные делессерии, желто-розовые пояски Нептуна (родимении), изумрудные пластины ульвы, сиренево-розовые лепестки порфир, водоросли, Похожие на шары, на елочки и, настоящие морские розы – темно-красные бутоны, нанизанные на вертикальный ствол.
Растительный мир суши ежегодно производит примерно 40 млрд. т. белковых веществ, являющихся основным звеном в пищевой цепи растение – животное – человек. Растительный мир океана производит их в 4-5 раз больше. И неудивительно. Объем занимаемого им пространства раз в 10-15 больше, чем объем пространства, занятого растениями на суше, даже если считать от корней до вершин самых высоких деревьев. На суше жизнь растения зависит от изменчивой погоды, от количества влаги, от питательных солей, содержащихся в почве. В океане "погода" мало подвержена изменениям, воды здесь больше чем достаточно, а, кроме того, сама морская вода представляет собой не что иное, как питательный раствор. Поэтому морским растениям совсем не нужны корни. И действительно, даже гигантские водоросли, встречающиеся в прибрежных водах, не имеют корней. То, что неискушенный человек может принять за корневище, всего лишь подошва, с помощью которой водоросли прикрепляются к скалам. Некоторые "прилипают" к скалам с такой силой, что оторвать их впору только трактору. Даже ураганные волны порой не могут одолеть эту силу сцепления и нередко срывают водоросли вместе с камнями, к которым они прикреплены. На песке водоросли не растут, так как песок слишком подвижен.
Есть несколько видов водорослей, различаемых по своему цвету: зеленые, синезеленые, бурые и красные. Зеленые похожи на ярко-зеленую весеннюю траву, но в период созревания спор, которыми они размножаются, их окраска становится золотисто-коричневой. Бурые водоросли при известном освещении, как и красные, кажутся пурпурными. Синезеленые играют в солнечный день всеми цветами радуги.
Независимо от цвета, все водоросли содержат хлорофилл и могут расти только в верхних слоях океана, куда проникает достаточно света. Нижняя граница их развития зависит от прозрачности воды и в тропических водах иногда находится на глубине до 180 м. Назначение красящего пигмента у красных и бурых водорослей до сих пор остается не вполне ясным. Возможно, это защитная окраска на тот случай, когда водоросль при отливе подвергается действию прямых солнечных лучей, или фильтр, устраняющий вредные лучи той или иной части спектра.
Заросли водорослей – это океанские джунгли. Аквалангисту, проникшему в заросли самой большой водоросли Macrocistis pyrifera, которая достигает веса 130 кг и высоты двадцатиэтажного дома, кажется, что он в лесу, и не просто в лесу, а в заповеднике, где в безопасности живет множество самых разнообразных морских организмов. Листья этой гигантской водоросли, как и многих других, поддерживаются на плаву небольшими газовыми пузырьками.
Как в северных, так и в южных морях России известно примерно до 280-290 видов бурых, красных и зеленых водорослей; в дальневосточных – 550 видов. По оценке Всероссийского института морского рыбного хозяйства запасы некоторых видов водорослей, содержащих полезные вещества (агар-агар, йод, альгиновую кислоту и пр.), очень велики: в Белом море – свыше 1 млн. т, в Баренцевом море – около 500 тыс. т, в Балтийском море – 200 тыс, т, в дальневосточных морях – более 3,5 млн. т; в Белом море, кроме того, имеется до 400 тыс. т морской травы. Значительные запасы зостеры, растущей в наших морях, еще не учтены.
Как бы ни были велики заросли водорослей в прибрежных водах, они всего лишь рощи на "опушке" океана. Их распространение ограничено примерно 100-метровой изобатой, глубже которой слишком мало света для развития растительной жизни. Биомасса прикрепленных ко дну водорослей в Мировом океане исчисляется многими миллиардами тонн и все же она ничтожно мала по сравнению с нуждами обитателей океана, потребляющих растительную пищу. Подлинные луга и пастбища океана – это мельчайшие одноклеточные водоросли, развивающиеся в толще воды. Многие из них так малы, что несколько десятков экземпляров, сложенных вместе, свободно пройдут через игольное ушко. Человеческий глаз различает их только с помощью микроскопа.
Эти растительные организмы имеют общее название – фитопланктон. Планктон по-гречески означает "парящий". Они действительно парят в воде. Известно, что чем меньше тело, тем больше отношение его поверхности к его объему и тем, следовательно, легче ему держаться на плаву в воде. Чтобы еще больше увеличить поверхность тела, планктонные организмы приобрели самые причудливые и притом очень красивые формы и снабжены всевозможными отростками. Увеличение поверхности фитопланктонных организмов не только обеспечивает им плавучесть, но усиливает также процесс фотосинтеза. Чем больше поверхность, тем больше падает на нее света. Деревья на суше с этой целью встали на путь увеличения кроны и листвы, фитопланктонные организмы уменьшили свой объем до микроскопических размеров, соответственно увеличив поверхность тела.
Фитопланктонные организмы обладают некоторой способностью произвольного передвижения. Например, по данным К. В. Беклемишева и Г. И. Семиной, "гигантская" диатомовая Ethomodiscus rex (объем 1 мм3) погружается на глубину и поднимается к поверхности моря, изменяя в своем теле содержание некоторых ионов – Na, K, Ca и др. Как мы увидим дальше, подобные "химические" способы изменения удельного веса свойственны и животным организмам.
Одноклеточные морские водоросли – это микроскопические "солнечные машины", производящие 80% всей биомассы океанских водорослей. С помощью лучистой энергии Солнца они превращают углекислый газ и соли минералов, растворенные в морской воде, в первичное органическое вещество, пригодное для питания животных организмов. Тонкость и точность их работы могут посрамить самого способного химика. Фитопланктон использует в среднем 0,04% солнечной энергии, падающей на поверхность океана; но за 3 млрд. лет существования океана фитопланктон аккумулировал в 100 млн. раз больше солнечной энергии, чем ее приходится на всю поверхность океана в год. Фитопланктон аккумулирует солнечную энергию, а животные организмы в дальнейших звеньях пищевой цепи ее трансформируют и вместе с фитопланктоном в скрытом виде, в форме различных химических соединений, откладывают некоторую часть ее на дне океана.
Многие фитопланктонные организмы способны, оказывается, жить в полном мраке на глубине до 2 тыс. и более метров. При отсутствии солнечного света они не гибнут и переходят на гетеротрофное питание, т. е. живут, подобно бактериям, за счет усвоения органического вещества. Алжирский биолог М. Ф. Бернар в числе таких водорослей-гетеротрофов обнаружил много видов жгутиковых и кокколитофорид, причем на глубине свыше 1000 м, если температура воды не менее 9?, скорость размножения кокколитофорид даже выше, чем в освещенной зоне. При возвращении в освещенную зону фитопланктонные организмы снова переходят к автотрофному питанию за счет солнечной энергии, углерода и минеральных солей.
Самая распространенная форма фитопланктона – диатомовые. Среди них насчитывают до 15 тыс. видов. Клетка диатомовой водоросли заключена в кремниевую коробочку, которая под микроскопом, особенно на черном фоне, сияет, как серебристая снежинка. Встречаются диатомеи самых причудливых форм. Навикула, например, похожа на кораблик, стремительно двигающийся в воде.
Размножаются одноклеточные водоросли очень быстро. Одна диатомовая водоросль в течение месяца может дать потомство в количестве 100 млн. диатомеи. Если океан не превратился до сих пор в диатомовую кашу, то это лишь потому, что одноклеточные водоросли очень быстро отмирают и не менее быстро поглощаются мелкими животными организмами. Так, например, небольшой рачок копепода поедает за день до 120 тыс. диатомеи. Диатомовые водоросли служат пищей устрицам, моллюскам, креветкам, крабам, малькам многих рыб. Есть рыбы, остающиеся вегетарианцами в течение всей жизни. К их числу относится менхеден (Brevoortia tyrannus), рыба, хорошо известная в морских водах Северной Америки, где ее ловят для переработки в кормовую муку.
При огромном разнообразии форм фитопланктона очень трудно, практически невозможно в естественных условиях установить, как велика продуктивность растительного царства в океане. Для упрощения этой задачи прибегают к косвенным методам, чаще всего к определению усвоенного растительными организмами углерода, главного кирпичика всякой живой материи, по выделению ими кислорода или по образованию хлорофилла.
Российским океанологом Б. А. Скопинцевым подсчитано, что годовая продукция фитопланктона в океане достигает 450 млрд. т. В. Г. Богоров называет цифру 550 млрд. т. Типичный годовой "урожай" фитопланктона - 15-16 т сухого вещества с 1 га. Для сравнения напомним, что хороший сенокос на суше в умеренном климате дает до 5 т сухого сена с 1 га. Сравнение явно не в пользу суши. Океан – это гигантский естественноисторический аквариум планеты. На протяжении сотен миллионов лет он представлял собой, сравнительно с сушей, весьма однообразную по своим физическим и химическим свойствам среду. Температура и соленость воды менялись в нем незначительно, большая часть океана не знала оледенений. Поэтому растительный и животный мир океана не испытывал таких резких скачков, какие он претерпел на суше. И по числу форм эволюция в океане "отстала" от эволюции наземных организмов.
Но зато почти от каждого этапа своего развития жизнь в океане оставляла образцы, дошедшие до нашего времени. К их числу можно отнести недавно обнаруженных крупных кистеперых рыб – латимерий, известных ранее как ископаемые, находимые в отложениях с возрастом в 300 с лишним миллионов лет. Датские и американские ученые нашли в глубинах Тихого океана примитивных моллюсков – монопланофор – "живых ископаемых" силурийского периода. Об осетровых и акулах можно сказать, что они не изменились на протяжении по крайней мере 50-100 млн. лет. Оставляя за собой такие реликтовые организмы, животный мир океана продолжал свою естественную эволюцию, и в каждом новом организме сохранялась часть старого, так же как в каждом старом организме уже находился зародыш нового.
Древнейшие ископаемые животные – это обитатели первобытных морей. Долгое время считалось, что наиболее древние из числа ископаемых морских организмов не старше 600 млн. лет. В 1947-1959 гг. в Южной Австралии в докембрийских песчаниках были найдены отпечатки двух групп морских животных, лишенных твердых скелетов и напоминающих медуз и полипов. Эта находка убедительно отвергает гипотезу об относительной молодости океанов. Найденным отпечаткам более миллиарда лет. Если более древние неизвестны, то лишь потому, что время стерло их следы. Итак, мы можем наблюдать в океане сложную цепь эволюции с небольшими разрывами от одноклеточных организмов до кита.
Животный мир океана удивительно многообразен. Прежде всего это простейшие организмы, состоящие из одной клетки, укрепленной скелетом или оболочкой. Некоторые клетки достигают "гигантских" размеров с булавочную головку, но большинство неразличимо невооруженным глазом. К их числу относятся фораминиферы, строящие свой скелет, извлекая из морской воды кальций, и радиолярии, которые вместо кальция используют в качестве строительного материала растворенный в воде кремний. В геологической (и биологической) истории Земли было два периода, когда фораминиферы достигали наибольшего развития как по количеству, так и по размерам. После отмирания они образовывали колоссальные толщи известняков каменноугольного и начала третичного периода. Кремниевые отложения радиолярий встречаются во все эпохи, но особенно велики в третичном периоде.
Разновидность фораминифер – глобигерины из своих скелетов образовали меловые горы и пласты толщиной в сотни метров, встречающиеся на всех континентах. Радиоляриевые и глобигериновые илы типичны и для грунтов современного океана. Полосы известняковых и кремнистых илов отражают на дне океана биологически продуктивные поверхностные течения; по сторонам от течений отлагаются глины с меньшим количеством органических осадков.
К числу простейших относятся также флагелляты и динофлагелляты (жгутиковые). Это одноклеточные организмы, находящиеся на грани животного и растительного мира. Ими занимаются и ботаники и зоологи. Отличительная черта их строения – жгутики, с помощью которых они плавают и которыми захватывают добычу. Размножаются жгутиковые делением. Некоторые содержат в себе хлорофилл и в то же время могут питаться животной пищей, нередко меняя растительный образ жизни на животный и обратно. К жгутиковым относится ноктилюка (Noctiluca miliaris), ярко светящаяся по ночам. Жгутиковые, как и многие другие планктонные организмы, совершают регулярные вертикальные миграции. К ночи они поднимаются к поверхности, с наступлением рассвета погружаются в глубины океана. Эти миграции планктонных организмов связаны с освещением и, вероятно, с поисками пищи. Весьма вероятно, что в некоторых случаях планктонные организмы ищут слой с сильным горизонтальным течением, которое перенесет их в другой район океана с более подходящим физико-химическим режимом или с более благоприятными условиями питания. Вместе с изменением плотности воды у некоторых простейших организмов (Ceratium и др.) изменяется и объем выростов на теле, что обеспечивает им необходимую плавучесть.
Самыми, пожалуй, важными, во всяком случае доминирующими животными организмами в океанах и морях являются ракообразные, их насчитывают до 23 тыс. видов. Среди них маленькие веслоногие рачки копеподы размером около сантиметра – главная составная часть зоопланктона. Число их в океане так велико, что трудно даже назвать подходящую цифру. Во всяком случае она одного порядка с астрономическими масштабами. Перистые антенны (усики), разветвленные хвостовые части и вообще весь внешний вид копепод необычайно разнообразен и красив. Природа приложила к ним всю свою изобретательность и, пожалуй, большую, чем ко многим другим обитателям моря. По окраске копеподы могут соревноваться с павлиньим хвостом. Красные, голубые, зеленые со всевозможными оттенками, они, по-видимому, обладают окраской, в какой-то мере зависящей от глубины, на которой живут (см. очерк "Свет и цвет под водой").
Копеподы населяют весь мировой океан от полярных холодных вод до теплых экваториальных. Где бы мы ни опустили мелкоячейную планктонную сетку, в ней обязательно окажутся копеподы. Если бы их интенсивно не поглощали другие животные, они, наверное, заполонили бы весь Мировой океан. Если фитопланктон – это трава океанских пастбищ, то зоопланктон в океане – это мясной скот. Он кормит множество хищников, населяющих океаны и моря, начиная от более крупных планктонных организмов и многих рыб и кончая такими гигантами, как кит. Как велик расход рачков в качестве пищи для других животных, можно судить по тому, что в желудке одного экземпляра сельди иной раз находят до 60 тыс. копепод, а из желудка нехищной, так называемой гигантской акулы случалось извлекать несколько тонн этих рачков. Что касается питания самих копепод и других планктонных организмов, то за сутки они съедают такое количество пищи, которое равно 50-100% их собственного веса. Известный английский биолог А. Харди считает, что биомасса копепод в океане равна биомассе всех существующих наземных животных и насекомых вместе взятых.
В настоящее время облов зоо - и фитопланктона с научными целями производится специальными сетками, которые позволяют рассчитать количество процеженной воды и сопоставить его с биомассой выловленного планктона. Задолго до изобретения таких сеток из мельничного газа обловом планктона занимался во время кругосветного плавания русский моряк Фаддей Беллингсгаузен, сделав мешок из неплотной шерстяной материи, употребляемой для изготовления морских флагов. Таким образом Ф. Ф. Беллингсгаузен был первым планктонологом в мире.
Остатки всех отмирающих на суше растений и животных удобряют почву. В океане же только часть отмерших организмов, превращенных деятельностью бактерий в минеральные соли, задерживается в толще воды, "удобряя" морские воды; другая же часть погружается на дно и выпадает на время или навсегда из круговорота веществ.
В числе более крупных десятиногих ракообразных (декаподы) нельзя не упомянуть креветок, омаров, крабов, лангустов, обладающих вкусным мясом и представляющих собой объекты широко развитого промысла. Размер креветок 5-8 см, встречаются и более крупные. Омары, хотя и слывут пожирателями трупов, ценятся среди гурманов очень высоко. Они достигают иногда 10 кг веса и, как предполагают, живут, если не станут добычей человека или морского хищника, до полусотни лет. Хорошо известен рак-отшельник, не имеющий хитинового покрова и поселяющийся в опустевших раковинах моллюсков.
Население океана особенно разнообразно в теплых тропических водах. Фауна северных морей менее разнообразна, но зато более обильна. Объясняют это так. Во время ледниковых периодов северные моря промерзали до дна или почти до дна, их флора и фауна погибала, если не вся, то в большей своей части. После конца оледенения в возродившихся морях появлялись лишь немногочисленные виды организмов, которым удалось уцелеть и приспособиться к суровым условиям обитания в этих морях. В теплых субтропических и экваториальных водах развитие жизни не прекращалось никогда. На протяжении миллиардов лет теплолюбивая фауна путем приспособления к различным условиям, особенно в прибрежных водах, приобрела немало удивительных форм. Что касается обилия жизни в водах холодных морей, то это прямое следствие подъема питательных солей при вертикальном перемешивании верхних слоев океана во время зимнего охлаждения, которое проникает на материковой отмели до дна.
К числу прочих беспозвоночных обитателей океана относятся губки, кишечнополостные, черви, моллюски, иглокожие и частично хордовые. Губки – низшие многоклеточные животные. То, что они не растения, утверждал еще Аристотель, но окончательно это было установлено только в первой половине XIX в. Губки – оседлые животные, размножаются почкованием или половым способом. Скелет у них может быть известковый, кремниевый или роговой. Некоторые виды с давних времен служат объектом широко развитого промысла. Ныряльщики, а в наше время водолазы или аквалангисты, погружаются на дно и отрывают губку, прикрепленную к скале, ножом или скребком. Вероятно, она при этом не испытывает боли, так как не имеет нервной системы. Если губку протереть через тончайшую терку, даже через мельничный газ, а потом полученные частицы положить на стекло с каплей морской воды, частицы притянутся друг к другу и образуют новые маленькие губки. Такой необычайной способности к регенерации нет ни у одного другого животного.
Большинство кишечнополостных живет в море, на дне или в толще воды. У них нет ни правой, ни левой, ни брюшной, ни спинной стороны, а только два полюса – передний и задний. Тело кишечнополостных имеет вид мешка, в котором происходит переваривание пищи; через единственное отверстие в мешке поглощается пища и выбрасываются непереваренные остатки. У отверстия расположен венчик щупальцев, которыми захватывается добыча.
К описанному типу относятся ярко и пестро окрашенные сифонофоры. Верхняя часть этого животного – воздушный пузырь, представляющий собой гидростатический аппарат, который позволяет сифонофоре, увеличивая или уменьшая в нем количество газа, подниматься к поверхности моря и опускаться в глубину. Регулирует содержание газа в пузыре специальная железа. Состав этого газа обычно близок к составу воздуха, но у некоторых медуз, обладательниц такого же пузыря, он заполнен окисью углерода; как вырабатывается в организме этот угарный газ, неизвестно. Под пузырем расположен плавательный колокол; выталкивая воду при сокращении колокола, животное передвигается. Добычу сифонофора захватывает с помощью арканчиков, снабженных стрекательными клетками, парализующими добычу. Спор о том, что собой представляет сифонофора – одно целое животное или колонию животных, не закончен в сущности до сих пор. Сифонофоры достигают значительных размеров. Оранжево-фиолетовая Суапеа, например, имеет 2 и даже 4 м в диаметре, а вместе со щупальцами длина ее достигает 20-30 м. Это самое большое беспозвоночное животное.
К кишечнополостным относятся также сцифомедузы. Фиолетовые, желтые, оранжевые, синие цвета, в которые окрашены части их тела, придают им, как и сифонофорам, на редкость красочный вид. Свою жизнь сцифомедуза начинает в форме личинки (планулы), свободно переносимой течениями; прикрепившись к подходящему субстрату, личинка постепенно растет вверх и превращается в серию "мисочек", как бы вложенных одна в другую. Наступает время, и вот мисочки одна от другой отделяются, всплывают и превращаются каждая в медузу. Медузы населяют и теплые и холодные воды, некоторые виды обладают способностью яркого свечения.
Иногда в теплых водах океана случается встретить целую флотилию плывущих по ветру и течению "парусников" (Velella). Это голубые медузы, надводная часть которых напоминает миниатюрную парусную лодку. Флотилии Vellela часто встречаются в струе Гольфстрима. Но для многих планктонных организмов, в том числе и для парусников, это опасное течение. Оно заносит их далеко на север, где в охлажденных водах их ждет неминуемая гибель. Медузы нередко являются помехой промыслу, забивая тралы и сети.
Коралловые полипы также разновидность кишечнополостных. Они ведут оседлый образ жизни. Размножаются почкованием и половым способом, последнее случается реже. Мадрепоровые кораллы путем почкования образуют мощные колонии. Среди кораллов удивительно красивы "морские перья" (Pennatula), роговые кораллы горгонии, содержащие в себе много йода, и другие; некоторые ярко окрашенные "благородные" кораллы служат материалом для изготовления женских украшений.
К кораллам причисляют актиний, хотя они в отличие от прочих видов лишены какого бы то ни было скелета. Актинии часто селятся на клешнях и панцире крабов. Сожительство это выгодно обеим сторонам. Стрекательные органы актинии парализуют добычу и охраняют краба от врагов; защищая хозяина дома, актиния питается остатками его стола. Велико также число червей, населяющих моря и океаны. Многие ведут паразитический образ жизни, но немало и таких, которые живут самостоятельно в грунте и в толще воды. Особенно богаты видами и разнообразны многощетинковые морские черви (Polychaeta).
Об удивительных особенностях морского червя палоло, служащего для некоторых обитателей тропических океанских островов лакомой пищей, рассказано в очерке о приливах. К червям биологи причисляют и мшанок, хотя по виду их колонии больше похожи на соединенные корневищами кустики. В море известно также до 30 видов планктонных щетинкочелюстных червей, обладающих стекловидным телом. Нельзя не упомянуть еще о черве немертине. Большая часть немертин живет на дне, оставляя при передвижении четкие следы в илу. Они замечательны тем, что к ним удивительно приложимо выражение "разбился вдребезги". При сильном раздражении немертина буквально рассыпается на части, которые потом разрастаются и превращаются в целых червей.
Морские моллюски – ближайшие родственники сухопутных улиток. Тело у моллюсков целое, не разделенное на части, на спинной стороне образуется раковина, цельная или двустворчатая; органом движения служит мускулистый вырост на брюшной стороне тела, который называют ногой. Их называют брюхоногими. Брюхоногие насчитывают 90 тыс. видов, большинство их живет в море. Нога у них имеет нечто вроде плоской подошвы; сокращая попеременно правую и левую части подошвы, моллюск передвигается по дну. Дышат брюхоногие моллюски большей частью жабрами.
К числу брюхоногих относятся некоторые любопытные виды: пелагический крылоногий моллюск (Clione limacina) оранжево-красного цвета с ногой, превращенной в пару крыловидных отростков; это лакомое блюдо беззубых китов; затем "морское ухо" (Haliotis) с закрученной раковиной, действительно напоминающей ухо; хищная Dolium galea с хоботком и слюнной железой, выделяющей серную кислоту, наконец, Murex brandaris, из которого в древности выделывали пурпурную краску, и многие другие примечательные моллюски.
У двустворчатых моллюсков тело состоит из туловища и ноги. Нога служит для передвижения и для закапывания в ил. У устриц и мидий нога становится рудиментарной, она им не нужна, так как те и другие ведут оседлый образ жизни. У некоторых моллюсков имеется особая биссусова железа, выделяющая тягучие нити, быстро твердеющие в воде. С помощью этих плотных шелковистых нитей животные прикрепляются к скалам и камням. Эти нити бывают так плотны, что из них пробовали делать ткани. Существует предположение, что известная в древности драгоценная ткань виссон изготовлялась из этих нитей.
Тело двустворчатого моллюска покрыто складками мантии. По свободному краю мантии иногда сидят маленькие щупальцы и нередко многочисленные глаза. У одного из гребешков, например, 120 глаз. Створки пластинчатожаберных моллюсков на спине прочно связаны эластичным веществом, а на другой стороне специальная мышца запирает их зубчатым замком. В числе двустворчатых моллюсков широко известны съедобные – устрицы, мидии, гребешки, а также жемчужницы, из которых извлекают жемчуг, беззубки, выделяющие на внутренней стороне раковины перламутровый слой, и другие. Вредным представителем этого вида моллюсков является корабельный червь (Teredo navalis) или шашень. Он точит и разрушает днища деревянных судов, части портовых строений, погруженных в воду. У нас он встречается в Черном море и на Дальнем Востоке. Морские желуди (Balanus) и другие "организмы обрастания", прикрепляясь к днищу судов, уменьшают их скорость; чтобы избавиться от них, судам приходится время от времени становиться в док для очистки подводных частей.
К головоногим моллюскам относятся всем хорошо известные, если не из личных наблюдений, то из литературы, спруты, кальмары, каракатицы. Размер их от нескольких сантиметров до 20 метров. У большинства головоногих раковина в рудиментарном состоянии, зато имеется внутренний хрящевидный скелет для защиты нервной системы и роговой клюв, напоминающий клюв попугая. Туловище покрыто мантией и имеет ротовое отверстие, вокруг которого расположены 8 или 10 щупальцев, достигающих у крупных экземпляров 10 и более метров. Между мантией и туловищем имеется полость, открывающаяся наружу воронкой. Прижимая мантию к туловищу, моллюск с силой выбрасывает из этой полости воду и с помощью этого "биореактивного двигателя" может развивать скорость до 70 км в час. Выскакивая из воды, кальмары нередко падают на палубу судна, возвышающуюся над поверхностью воды на 5-7 м.
У кальмаров удельный вес межтканевой жидкости несколько меньше удельного веса морской воды, что создает им запас плавучести. Регулируя с помощью особых желез содержание в этой жидкости аммония (конечный продукт метаболизма протеина), кальмар может приобретать нейтральную плавучесть, подниматься к поверхности и погружаться на глубину. Спрут часто ходит по дну на полусогнутых щупальцах, а рассерженный краснеет, как человек, и в негодовании пляшет на самых кончиках щупальцев, словно на цыпочках.
Головоногих моллюсков в океане очень много. Экспедиция на "Витязе" обнаружила в северо-западной части Индийского океана на одном из участков дна огромное скопление клювов, оставшихся от погибших кальмаров. Существует легенда о том, что дикие слоны перед наступлением смерти удаляются в определенные заветные места – кладбища слонов. Уж не "кладбище" ли кальмаров было найдено российскими океанологами? Впрочем, менее увлекательно, но более правдоподобно другое объяснение. В этих же местах обнаружено много тунцов. Возможно, кальмары становятся жертвой этой сильной и прожорливой рыбы.
В 1897 г. Ламанш наводнили кальмары. Они пожирали рыбу в сетях, крабов и лангустов в ловушках. Появились они, вероятно, благодаря вторжению в пролив теплых атлантических вод. Холодная зима 1906 г. их погубила. Трупы кальмаров, выброшенные на берег, вывозили полными телегами.
У головоногих хорошо развиты органы обоняния, осязания. Диаметр глаз у крупных экземпляров достигает 30 см. Некоторые виды обладают способностью светиться и, подобно своим родственникам – каракатицам, выбрасывать в случае опасности чернильное облако. Из секреторных выделений чернильного мешка каракатицы приготовляется акварельная краска сепия.
Спруты и кальмары не брезгают никакой добычей, если она им по силам; мелкие экземпляры питаются моллюсками, щупальцами раскрывая створки раковин или продалбливая в них отверстия клювом; крупные питаются рыбой и вступают нередко в ожесточенные бои с млекопитающими. Спруты отличаются большой сообразительностью и даже строят убежища из камней. Кальмары в странах юго-восточной Азии служат объектом широко развитого промысла. Они поступают в продажу преимущественно в сушеном виде.
Кому случалось бывать на берегах морей с соленостью более 30‰, тем хорошо известны морские звезды, относящиеся к типу иглокожих. Звезды – страшные хищницы. Мелкую добычу они глотают целиком, а для поглощения крупных животных выворачивают через рот свой желудок и обволакивают им свою добычу. Морские звезды – гроза для устричных банок. Они силой раскрывают раковину и, просунув в миллиметровую щель часть своего желудка, высасывают скрытого в ней моллюска. При искусственном разведении устриц участки моря огораживают от хищников сеткой или частоколом. В США в штате Коннектикут сохранился закон об уголовной ответственности за выпуск морских звезд на устричные банки. Должно быть, этим средством не раз пользовались, чтобы "удружить" соседу, разводящему устриц, если потребовалось издание специального закона.
Большинство звезд имеет 5 лучей, но встречаются звезды с 9, 11 и даже 30 лучами. От поврежденного или захваченного кем-нибудь луча звезда избавляется, можно сказать, по собственной инициативе, самопроизвольно. Луч отделяется в желательном для звезды месте, а с течением времени вырастает снова. У некоторых звезд из луча вырастает новая звезда. При пропускании через морскую звезду электрического тока от нее отделяются и поспешно разбегаются по сторонам все лучи.
Шаровидные животные, покрытые известковыми иглами и передвигающиеся по дну, – это морские ежи. Известно до 800 видов современных морских ежей. Ежи на дне моря благодаря своим иглам чувствуют себя в сравнительной безопасности. Любителей на такое "острое" блюдо не так много. Известны небольшие рыбки, которые среди игл ежа находят защиту от врагов. Еж охотно предоставляет им убежище, так как взамен они уничтожают паразитов, поселившихся на его коже. Продолговатые кубышки – голотурии – ползают по дну, как и ежи, а иногда зарываются глубоко в грунт. В Китае один из ее видов употребляют в пищу под названием трепанга.
Офиуры, или змеехвостки, тоже относятся к иглокожим. Особенно красивы крупные виды с ветвящимися лучами, окрашенные в яркие цвета. Мурманские офиуры оранжевого цвета и достигают метрового размаха лучей. В Черном море встречаются только мелкие экземпляры. Как и звезды, многие офиуры при раздражении избавляются от луча, подвергающегося опасности. Еще красивее морские лилии. Это наиболее древние из всех иглокожих. Они ведут сидячий образ жизни и в самом деле похожи на ветвистые ярко окрашенные цветы.
По соседству с морскими лилиями можно встретить также похожие внешним видом на растения асцидии, хотя они относятся к другому типу – к хордовым животным, к так называемым оболочникам. Встречаются асцидии одиночками и группами. Достигая полуметра в высоту, они плавно покачиваются под водой, колеблемые течением. Это единственные животные, в теле которых находится вещество, близкое к клетчатке растений, что было впервые обнаружено русским ученым А. О. Ковалевским.
Как правило, морские животные находятся "на грани утопления". Удельный вес их внутренней жидкости лишь немногим меньше удельного веса морской воды. Это создает им небольшой запас плавучести и облегчает всплывание и погружение.
Недавно российский биолог А. В. Иванов впервые подробно исследовал и классифицировал странных червеобразных морских животных, отнеся их к новому типу. До этого времени, как бы велико ни было число животных на нашей планете, сколько бы новых видов ни открывали ученые, всех их можно было отнести к одному из тринадцати типов. И вот найден новый четырнадцатый тип. Это – погонофоры, в переводе – бородачи. Их можно встретить даже в мелководных морях, но чаще всего на глубине от 2 до 10 км. В рейсах "Витязя" было собрано 60 видов погонофор, переданных для изучения А. В. Иванову. Эти животные живут в трубках длиной от 10 до 150 см, глубоко зарытых нижним концом в грунт; длина самого животного от 5 до 40 см. На конце трубки, выходящей из грунта, часто поселяются мшанки, усоногие рачки, актинии, морские лилии. Погонофоры не покидают своей трубки, выходящей из грунта, но внутри ее могут передвигаться с большой быстротой. На верхнем конце животного находится до 200-250 щупальцев.
Погонофоры имеют сердце, кровеносные сосуды, половые органы, мозг, но... не имеют ни рта, ни пищеварительного тракта! Органами дыхания и пищеварения служат щупальца, снабженные тонкими ворсинками, пронизанными кровеносными сосудами. Когда между щупальцами накопится пища, животное втягивает их в трубку и переваривает, выделяя особый фермент, остатки выбрасывает наружу. Весьма возможно, что погонофоры, как и многие другие беспозвоночные, обитатели больших глубин, обладают способностью питаться органическим веществом, находящимся в морской воде в растворенном состоянии. Так или иначе погонофора пока единственное животное на нашей планете, не имеющее пищеварительного тракта. Кто может сказать, какие новые открытия ждут нас в холодных и темных глубинах океана, когда в них сумеет освоиться человек? Достаточно напомнить, что во время экспедиции на "Витязе" было найдено и описано свыше 500 новых видов животных, в том числе 20 видов рыб, 90 видов планктона и 400 видов бентоса.
Между прочим, за последнее время опровергнуто установившееся мнение, будто с глубиной число видов уменьшается. Оказывается, на глубине от 1500 до 5000 м фауна по разнообразию приближается к мелководной фауне тропиков (Р. Гесслер и Г. Сандерс). При этом на больших глубинах некоторые организмы приобретают более крупные размеры, чем свойственные тем же видам на мелководье. По исследованиям И. С. Жарковой, разрастание глубоководных ракообразных идет как за счет увеличения отдельных клеток тела, так и путем умножения их общей численности. Гигантизм глубоководных организмов объяснения пока не нашел.
Костистые рыбы появились в триасе – 200 млн. лет назад, когда полярные льды были растоплены проникшими на север теплыми водами океанов, а сушу стали заселять животные, дышащие кислородом воздуха. У рыб, отдаленных наших предков и дальних родственников, есть перед человеком заслуга огромной важности. Это они первыми приобрели спинной хребет, без которого человек не смог бы ни стоять, ни сидеть и, вероятно, не имел бы такой черепной коробки, которая способствовала развитию его мозга. Воспоминание о своих водоплавающих предках человек сохранил лишь в виде жаберных щелей в одной из стадий эмбриона, развивающегося в чреве матери.
В наше время известно 20 тыс. видов рыб размером от 18 м (китовая акула) до 1 см (промысловый филиппинский бычок, которого на килограмм идет тысяча штук). Все рыбы холоднокровные, с медленным кровообращением, температура их тела редко бывает выше температуры окружающей воды. У многих имеется наполненный газом плавательный пузырь, благодаря которому они, меняя удельный вес своего тела, поднимаются к поверхности или опускаются на глубину. Другие совершают вертикальные миграции с помощью сильно развитой мускулатуры и плавников. Подъем и погружение некоторых рыб, по данным Э. Дентона (Плимут), облегчает также особый химический механизм, который позволяет им при посредстве секреторных желез менять содержание солей в жидкости, заполняющей ткани тела. Уменьшая содержание солей и замещая их ионами аммония, рыба увеличивает свою плавучесть. Если допустить, что морское животное исключит все соли из жидкостей своего тела, то на каждый миллилитр жидкости оно приобретет подъемную силу, эквивалентную примерно 26 мг.
Дышат рыбы жабрами, пропуская через них воду с растворенным в ней кислородом. Впрочем, в тропиках есть рыбка Репорп1а1ти8, которая прыгает на воздухе по прибрежным камням, стараясь однако держать хвост погруженным в воду. Дыхательный аппарат у нее на хвосте. Существуют и двоякодышащие рыбы. У них наряду с жабрами имеются также легкие* это как бы соединительное звено между морскими и наземными животными.
Глаза у рыб не имеют век. Исключение составляют некоторые виды акул, у которых, как у цыплят, глаза прикрывает, если потребуется, мутноватая мембрана. Есть акулы, у которых глаза светятся, как у кошек. Одни рыбы спят на плаву; например, сельдь, как было замечено наблюдателями подводной лодки "Северянка", во сне нередко застывает вниз головой; есть рыбы, которые для отдыха ложатся на дно.
Скорость движения рыбы в воде зависит от формы тела, устройства плавников и в некоторой степени от ее размеров. Рыбы длиной от 10 до 40 см плавают со скоростью от 2 до 12 км/час, угорь – со скоростью 12-14 км/час, крупные тунцы развивают скорость до 90 км, а близкие родственники марлин и меч-рыба – до 130 км/час. Меч-рыба, достигающая 2-метровой длины, – опасный фехтовальщик. В ноябре 1962 г. этот морской д'Артаньян, стараясь выбраться из сети, пробил своим костяным мечевидным рылом такую брешь в корпусе 40-тонного японского рыболовного судна, промышлявшего у Маршальских островов, что судно затонуло. В лондонском музее хранится часть судовой обшивки толщиной 10 см, пронизанной сразу тремя "мечами". Вероятно, эти три рыбы, атакуя судно, приняли его за белуху или кита, так как известно, что меч-рыбы нередко объединяются для нападения на млекопитающих. Впрочем, при большой скорости движения и весе, достигающем 250 кг, это неудивительно. Пронзенная острогой рыболова-спортсмена, меч-рыба часами таскает его суденышко за собой, и только ослабев, сдается победителю, который и в этом случае должен остерегаться своей добычи. Какова скорость разгона в воде летучих рыб, неизвестно, но в планирующем полете она достигает 70-90 км/час и позволяет рыбе пролетать в воздухе 300-400 м.
Не так давно, после глубоководных исследований на "Витязе" и погружения батискафа на дно Марианского желоба, стало известно, что рыбы населяют всю толщу океана от поверхности до 11-километровой глубины. О том, что рыбы распространены от полярных вод до экватора, известно давно. Среди них есть "космополиты", встречающиеся во всех частях океана, есть "оседлые", не покидающие своего района, есть и "туристы", совершающие весьма дальние миграции. Для большинства рыб несмотря на их подвижность существуют пороги, ограничивающие их распространение. Это температура, соленость, давление.
Известны теплолюбивые (тунец) и холодолюбивые (треска) рыбы; есть рыбы, живущие только в соленой воде, и рыбы эврихалинные, живущие в море, но заходящие на нерест в реки (лососевые) или, наоборот, живущие в пресной воде и выходящие на нерест в море (угри). Встречаются эвритермные рыбы, для которых температура не служит серьезной преградой. Есть рыбы, живущие в толще воды (пелагические, например, сельдь), и рыбы придонные (треска, камбала). Есть рыбы "индивидуалисты", живущие в рассеянном состоянии, и стайные рыбы, например, сельдь, плотные косяки которой при толщине в десять метров занимают иногда площадь в 5-8 квадратных миль. В таком косяке десятки миллионов рыб. Если хищники или промысловые суда разобьют стаю, она вновь собирается и продолжает свой прежний путь. Невольно возникает вопрос, нет ли в такой стае вожака или вожаков, и что влечет рыбу в строго определенном направлении?
Одни рыбы живут в верхней, освещенной зоне океана, другие в сумерках или вечном мраке его глубин, испытывая на себе давление в сотни атмосфер. Рыбы и многие другие обитатели океана распределены, как мы уже знаем, по этажам. Впрочем, жители соседних этажей навещают друг друга. Таким образом, биологическая связь между поверхностными и придонными слоями океана не нарушается. Глубоководные рыбы отличаются от живущих в верхних слоях океана формой тела, сильно увеличенными или даже телескопическими глазами, а иногда, наоборот, слепотой. Некоторые обладают пучком длинных усиков, которые, вероятно, служат им органами осязания.
Челюсти у глубоководных рыб очень часто устроены подобно челюстям змей. Они могут раскрываться для проглатывания крупной добычи, превышающей размеры тела самого хищника. Возможно, что такое устройство челюстей – результат нерегулярного питания, когда приходится глотать все, что подвернется и что удается осилить. Ведь не так-то просто во мраке найти добычу, к тому же плотность "населения" океанских глубин, вероятно, не особенно велика. На регулярное трехразовое питание глубоководной рыбе рассчитывать не приходится. Впрочем, малонаселенность океанских глубин пока всего лишь предположение, так как глубоководные орудия лова весьма несовершенны и не гарантируют захвата всей добычи, которую встречают на своем пути.
Главнейшим объектом морского промысла в настоящее время служат: сельдь, анчоусы (килька), сардины, треска, мерлуза, пикша, морской окунь; камбала, палтус; лососевые; тунцы. Между тем океанские глубины таят огромное количество известных и немало неизвестных видов рыб, вполне пригодных для употребления в пищу. Весьма возможно, что многие из них держатся в рассеянном состоянии и существующими средствами не поддаются промысловому облову. Но для того чтобы увеличить уловы, надо подумать о средствах для искусственной концентрации этих рыб.
Тот, кто первым принял дюгоня за соблазнительную женщину, вероятно, был молод и долго не сходил с корабля на берег. Дюгонь – слово финикийского происхождения. Дюгони, ламантины и истребленные морские коровы относятся к группе так называемых сирен. Название свое группа получила в порядке преемственности от древнегреческих мифов, которые повествуют о прекрасных женщинах-сиренах с рыбьими хвостами, завлекающих мореплавателей своим сладкозвучным пением. Сирены живут у берегов и никогда не выходят на сушу. Издали, опутанные водорослями, они пожалуй, действительно имеют что-то общее с женщиной могучего телосложения с небольшой головой, притом одетой в сарафан без талии. Как ни странно, самые ближайшие их родственники живут не в море, а на суше, это слоны.
Другая группа – ластоногие: тюлени, котики, каланы, моржи; их ближайшие родичи, оказывается, волки. Так по крайней мере утверждают зоологи. У ластоногих богатый волосяной покров, у сирен на теле лишь кое-где пробиваются волоски. Тюлени много времени проводят на суше или на льду. У каланов и котиков очень ценный мех.
Третья группа – китовые. К ней относятся киты усатые, зубатые (кашалоты), дельфины, белухи, касатки.
Представители этих трех трупп млекопитающих имеют очень мало общего между собой, роднит их только жизнь в море и приспособленность организма к продолжительному пребыванию под водой. Чем же достигается эта удивительная способность? Тюлень перед погружением выдыхает воздух, чтобы избавиться от углекислоты. После погружения число сокращений его сердца вместо 75-180 на воздухе уменьшается до 4, а потом увеличивается, но не превышает 15 в минуту. Во время погружения кровь тюленя, очевидно, с целью более экономного расходования кислорода, омывает только важнейшие органы. Тюленей ловили иногда на глубине до 270 м; киты, особенно кашалоты, погружаются на глубину до километра, а может быть и больше.
К числу наиболее интересных обитателей моря относятся дельфин. Дельфины в одиночку и целыми стаями часто сопровождают суда и устраивают возле них спортивные игры. Словно по команде, десятками выпрыгивают высоко из воды, обгоняют судно, потом от него отстают и снова обгоняют. Обнаружив гидродинамические особенности стоячей волны, образующейся перед форштевнем (перед носом) идущего судна, дельфин с комфортом устраивается на гребне этой волны. Волна несет дельфина под самым носом судна без малейшего усилия со стороны этого морского спортсмена. Он спокойно лежит на волне, не шевеля ни одним плавником. У дельфина особое устройство кожи и подкожного слоя, которое гасит вихри, возникающие в воде у поверхности движущегося тела. Эти вихри одинаково тормозят движение подводной лодки и рыбы. Большая скорость, с которой плавает дельфин, объясняется отсутствием тормозящих вихрей.
С самой древности о дельфинах рассказывают необыкновенные истории. У берегов Италии дельфин подружился со школьником и каждое утро возил его на спине через небольшой залив в школу. У берегов одного австралийского курорта прижился дельфин, который играл с детьми и катал их на спине, никогда в таких случаях не погружаясь в воду. Дельфин долгое время привлекал на этот курорт множество отдыхающих, пока какой-то катер случайно не разрезал его своим винтом. Известны случаи, когда дельфины оказывали помощь утопающему человеку.
Словом, существует убеждение, что дельфины чувствуют расположение к человеку. Они легко поддаются дрессировке и забавляют посетителей аквариумов своими ловкими движениями и прыжками. Американский биолог Дж. Лилли, исследуя дельфинов, обнаружил, что мозг у них по весу несколько даже больше, чем у человека, а по внешнему виду и по числу извилин очень похож на человеческий. В 1 см3 мозгового вещества дельфина столько же нервных волокон, сколько у человека. У дельфинов развито чувство взаимопомощи, они помогают раненому или заболевшему дельфину держаться на воде, чтобы он не утонул. Сейчас все больше приходят к убеждению, что дельфин – мыслящее существо, способное общаться с себе подобными и дружелюбно относящееся к человеку. Весьма возможно, что такими же способностями наделены киты.
Нельзя не упомянуть об одной странности, наблюдавшейся в поведении китов. Как известно, кит, оказавшийся на мели, гибнет, раздавленный тяжестью собственного тела. Поэтому для кита преднамеренное выскакивание на мель равносильно самоубийству. Самоубийство среди животных – явление неизвестное. Между тем зарегистрировано довольно много случаев, когда целые стада китов до десятка и более по неизвестной причине выбрасывались на отмелый берег и гибли. К берегу устремляется иногда рыба, спасаясь от хищников. Но у кита нет таких врагов в море, которые могли бы его заставить спасаться бегством. Чем объяснить такие случаи? Быть может, потерей способности эхолокации у вожака, когда он перестает чувствовать глубину или, быть может, массовым помешательством? На этот вопрос у биологов нет еще ответа.
Возможно, будущие исследования покажут, что китообразные обитатели океана – это своего рода приматы гидросферы нашей планеты, для которых сравнительная легкость жизни в водной среде не могла послужить стимулом к дальнейшему совершенствованию и заставила отстать в развитии от человека. К сожалению, надо заметить, что число млекопитающих в океане катастрофически убывает, и если не будут приняты решительные меры, то многие из них в недалеком будущем совершенно исчезнут. В России лов дельфинов, как животных высокоразвитых, запрещен.
Итак, мы познакомились в общих чертах с некоторыми представителями всех звеньев пищевой цепи в Мировом океане. Сейчас человек не использует и тысячной доли пищевых ресурсов океана, а между тем больше половины населения земного шара страдает от недоедания, а нередко и просто от голода. При этом больше всего не хватает людям именно животных протеинов, т. е. белков, содержащихся в животных организмах.
Чтобы увеличить добычу морских животных – беспозвоночных, рыб, млекопитающих, можно, конечно, усилить мировой рыболовный флот, снарядить его самыми совершенными орудиями лова, но и в таком случае добыча во многом будет зависеть от случайности, от удачи. Чтобы рациональнее использовать растительный и животный мир океана для получения пищевых продуктов, нужен переход от промысла к ведению "морского хозяйства". Надо превратить бухты, заливы, внутренние моря и прибрежные воды океана в большие рыбные хозяйства, подобные природному питомнику в чилийских водах и еще более совершенные. Но только "удобрять" их надо не искусственными удобрениями, а искусственным подъемом глубинных вод, богатых питательными солями. Сначала выращивать в них кормовой планктон, потом беспозвоночных и рыбу, а может быть, и некоторых млекопитающих, как выращивают на суше мясной скот. Путем скрещивания можно улучшить виды рыб, акклиматизировать существующие виды в новых для них районах океана, где это позволяют гидрологические и кормовые условия. Так с течением времени "охотничьи угодья" океана превратятся в "морские хозяйства".
Что же придется потребовать для решения этой задачи от науки, от ученых различных профилей?
Прежде всего биологи должны заблаговременно создать новую прикладную классификацию морских организмов по звеньям пищевой цепи, разбив их на "сорных" и полезных, на необходимых в биоценозах большого масштаба и ненужных. Это позволит укоротить пищевую цепь и принять меры к очистке ее от бесполезных потребителей. Гидрофизикам и инженерам предстоит разработать методы использования энергии приливов, волн и тепловой энергии океана для обслуживания будущих хозяйств. Химикам надо разведать скопления питательных солей в глубинных слоях океана, а о поднятии этих запасов удобрений из глубин в зону фотосинтеза вероятнее всего придется позаботиться специалистам в области ядерной физики. Тепло ядерного реактора, установленного на указанной химиками глубине, заставит слегка подогретую воду, богатую минеральными солями, подниматься к поверхности океана.
Готовы ли океанологи вплотную приступить к этой работе? Надо откровенно сказать – нет. И среди океанологов меньше всего готовы биологи. Практика сбора (облова) планктона и бентоса неудовлетворительна, так как приборы не захватывают множества микроорганизмов, биомассой и ролью которых нельзя пренебрегать. Методы оценки биомассы зоопланктона также неудовлетворительны. Далеко не выяснены пищевые связи в сообществах организмов и передача энергии от низших звеньев пищевой цепи к высшим. В зачаточном состоянии находится представление о роли в круговороте жизни растворенного и взвешенного органического вещества и метаболитов.
Наряду с особо привлекательными по своим масштабам исследованиями целых океанов и морей пора переходить к более сложной и кропотливой работе в области моделирования экологических и, в частности, пищевых и метаболических связей. К сожалению, в этой области делается еще очень мало. Так, на океанографическом конгрессе в Москве эти вопросы были затронуты всего в нескольких докладах: К. Виктора и К. Демеля (Польша), Д. Г. Кушинга (Англия), Д. X. Стрикленда (США), Ж. М. Переса (Франция), А. А. Нейман и М. Н. Соколовой (Россия). Одной из важнейших задач океанологов должна стать разработка комплексных методов управления морской средой.
Решение этой грандиозной задачи станет одной из тупейших проявлений человеческого глупости в деле преобразования планеты для нужд человечества.
