Инженеры в нашей стране привыкли обращаться за советом к метеорологам и гидрологам.

На Днепрострое была своя временная гидрометслужба, которой руководил профессор А. В. Огиевский. На Беломорско-Балтийском канале была специальная лаборатория, где известный гидролог А. Ф. Лебедев изучал движение воды в грунтах.

Инженеры знают, что даже самого обыкновенного дома не построить, если не справишься сначала, глубоко ли промерзает грунт и много ли снега ложится зимой на крышу.

У инженера меньше остается забот и тревог, если он посоветуется с гидрологом перед постройкой моста, водопровода, гидростанции.

Зато у гидролога забот все прибавляется.

Гидрологу звонят по телефону:

— Мы проектируем водохранилище на такой-то речке. Вода нужна для железнодорожной станции. Сколько воды может дать нам речка?

Ответить нужно сразу. Люди завтра выезжают. Но какой дать ответ? Гидролог сидит у себя в кабинете, в Ленинграде, а речка на Дальнем Востоке.

Сказать по правде, гидролог никогда об этой речке не слыхал. В нашей стране сто тысяч рек общей длиной в полтора миллиона километров. Как их все запомнить?

У нас на реках три или четыре тысячи водомерных постов. Но чтобы подробно изучить каждую речку, надо было бы построить сотни тысяч постов.

Государственный гидрологический институт ежегодно посылает экспедиции, которые обходят и осматривают реки, речки и речушки нашей страны.

Но легко ли пройти пешком или на лодке полтора миллиона километров! Ведь это в пять раз дальше, чем от Земли до Луны.

Сеть постов и станций работает у нас больше пятидесяти лет. За это время они собрали огромное число наблюдений. Собрано так много цифр, что работникам Государственного гидрологического института пришлось потратить целых восемь лет на то, чтобы привести эти цифры в порядок.

Получилась многотомная и многостраничная книга. Когда все ее тома положили один на другой, выросла книжная башня почти до потолка.

Это описание вод нашей страны называется «Водный кадастр СССР». Он занимает сотни тысяч страниц.

В «Водный кадастр» заглядывает и ученый, изучающий реки, и инженер, строящий плотину, и сотрудник Госплана, работающий над цифрами пятилетки.

И все-таки в этой огромной книге перечислены не все реки нашей страны. Ведь и страна-то у нас не маленькая!

Как же быть гидрологу, который с телефонной трубкой в руке размышляет о речке, текущей где-то на Дальнем Востоке?

Этой речки нет в «Водном кадастре». До нее еще не добрались исследователи.

Но так ли это необходимо, чтобы каждая речка была исследована, описана и проведена по книгам?

Чтобы изучить деревья в лесу, совершенно незачем изучать в отдельности каждую ель и каждую сосну. Все ели похожи одна на другую.

И с реками тоже почти так. Многие реки одного района похожи одна на другую. Там, где климат сырой, реки несут в сотни раз больше воды, чем в сухих степях или пустынях. Реки, текущие в лесах, иначе себя ведут, чем реки степей.

Реки — дочери климата. И не мудрено, что у рек одного и того же климата есть семейное сходство.

Изучая цифры, собранные за много лет на речных постах и станциях, гидрологи видят, что на севере реки собирают до десяти литров воды в секунду с каждого квадратного километра своих владений. На юге рекам приходится довольствоваться только двумя литрами. На юго-востоке, в Средней Азии, они с трудом добывают по пол-литра. А на Кавказе, на Черноморском побережье, они берут с земли самую богатую дань — семьдесят литров с каждого квадратного километра.

Гидрологи соединяют на карте линиями места ровного стока. Такие карты составил для нашей страны профессор Б. Д. Зайков.

Но мы забыли о том ленинградском гидрологе, которого мы оставили в его кабинете у телефонного аппарата.

Гидролога спрашивают, сколько воды несет речка, текущая где-то на Дальнем Востоке. Он слышит об этой речке впервые. Но он не приходит в отчаяние. Он берет карту и смотрит. На карте в том районе, где течет речка, проходит линия равного стока. Около линии надпись: «10 литров».

Гидролог прикидывает, не кладя телефонной трубки, велика ли площадь бассейна. Река собирает воды с площади в две тысячи квадратных километров. Значит, она несет двадцать тысяч литров в секунду, шестьсот тридцать миллионов кубических метров в год.

Но год на год не похож. В маловодный год, который случается раз в тридцать или сорок лет, река может дать в десять раз меньше воды, чем обычно. Чтобы в воде никогда не было недостатка, надо рассчитывать водохранилище на самый маловодный год.

Гидролог придвигает к себе другую карту. На первой карте было изображено то, что бывает обычно, как правило. А вторая карта — это карта исключений, отклонений от правила. Все места, где отклонения одинаковы, соединены линиями.

Гидролог видит, что около реки проходит линия, у которой стоит цифра «5». Это значит, что в маловодный год река несет в пять раз меньше воды, чем обычно.

Обычно она дает шестьсот тридцать миллионов кубометров, а в маловодный год даст только сто двадцать шесть миллионов.

И гидролог отвечает своему собеседнику, который уже начинает проявлять нетерпение:

— Считайте, что река даст вам около ста двадцати миллионов кубометров в маловодный год, повторяемостью в сорок лет.

Так, глядя на свои карты, гидролог может за глаза нарисовать портрет реки, которую он никогда не видал. Он может сказать, сколько она несет воды и как она ведет себя в разное время года. Он может по часам и по минутам рассчитать ее подъем и спад после каждого ливня.

Это искусство — все знать и все понимать — дала ему наука.

Что сделалось бы с бедной человеческой головой, если бы ей нужно было хранить в себе миллионы цифр и сотни тысяч страниц «Водного кадастра?»

Но голова — это голова. Она принимается соображать. Из миллионов цифр она выводит общие законы. А эти законы легко изобразить в виде линий на карте или хорошо запоминающихся формул.

Таким способом сберегаются не только труд и время ученого, но и труд и время сотен тысяч рабочих, добывающих цемент, железо, работающих на постройке плотин, гидростанций, мостов.

В прежние времена, когда не было таких карт и формул, инженер все брал с большим запасом — «на всякий случай».

«На всякий случай» ставили мост гораздо выше над водой, чем надо.

«На всякий случай» строили плотину намного прочнее, чем требуется.

Когда железная дорога пересекала долину, «на всякий случай» делали отверстие трубы в насыпи вдвое или втрое больше, чем следовало.

«Кто его знает,— думал инженер,— какие тут будут ливни и паводки. Так не лучше ли сделать отверстие пошире?»

Но таких отверстий приходится несколько на каждый километр пути. И если железная дорога тянется на тысячи километров, это пресловутое «на всякий случай» обходится в десятки, если не в сотни миллионов рублей.

Слишком большой запас прочности или размеров — это первый признак, что у инженера недостаточно большой запас знаний.

Так, когда-то строители башен делали стены первого этажа в сажень толщиной, потому что не умели их рассчитывать.

Мне рассказывали в Государственном гидрологическом институте об исследованиях, которые там были произведены под руководством профессора Д. Л. Соколовского. Профессор и его сотрудники разобрались в законах речного стока. Выражению «на всякий случай» они объявили войну не на жизнь, а на смерть. На основе этих исследований удалось уменьшить запасы размеров многих тысяч речных сооружений. И это сберегло стране огромные средства.

На каждом шагу нам приходится вспоминать о законах речного стока.

Вот сейчас у нас идет освоение малых рек.

Речка, протекающая через деревню,— это, конечно, не Днепр. На ней Днепрогэса не построишь. Она кажется большой только уткам, которые по ней плавают. Но колхозную гидростанцию с деревянной турбиной можно построить и на ней, чтобы энергия реки освещала дома, качала воду, пилила бревна. И тут опять нельзя действовать по рецепту «Строй, изучишь после».

У маленькой речки свои особенности. Она ведет себя не так, как большие. Бывает, речка весной так разливается, точно она решила стать шире Волги. А летом ее и курица вброд перейдет.

Как же изучить все маленькие речки, на которых можно построить гидростанции? Речек много, не меньше двадцати пяти тысяч. На каждой не поставишь водомерный пост. И вот тут гидрологу опять помогает знание законов речного стока. Ему достаточно изучить некоторые из маленьких речек, чтобы узнать и все остальные, похожие на них.

А климатолог! От него тоже требуют, чтобы он знал все, чтобы он мог сказать, какой климат в любом месте нашей страны.

Все климаты в мире учтены и зарегистрированы. По классификации русского ученого В. П. Кеппена, есть одиннадцать основных климатов. Наша страна богата не только реками, но и климатами: у нас есть все, кроме тропического. И у каждого климата много всяких огтенков. Не найти двух точек на земном шаре, где климат был бы совершенно одинаковый. Даже на разных склонах одного и того же холма климат разный: на южном склоне теплее, на северном холоднее.

Как же удержать в памяти все оттенки климата — в тундре Севера и в южной степи, в сибирской тайге и на белорусском болоте?

Чтобы помочь памяти, климатологи составляют справочники. Уже издано несколько выпусков климатологических справочников.

Климатология — родная сестра «Водного кадастра». Она вся сплошь набита цифрами. И все-таки каждый выпускаемый климатологический справочник раскупают быстрее, чем новый роман.

Ведь без климатологического справочника не может обойтись ни один инженер, составляющий проект, и таких проектов у нас каждый год составляются тысячи.

По плану у нас должно быть построено за послевоенную пятилетку две тысячи семьсот новых предприятий — заводов, гидростанций, шахт, рудников.

Но в климатологии указаны только такие точки, где в течение многих лет велись наблюдения на станциях. А как быть с теми местами, где нет станций? Тут опять приходится обращаться за помощью к карте, на которой линиями или разнообразной расцветкой показано, как меняется климат от места к месту.

Взглянув на климатическую карту, вы можете сразу сказать, до скольких градусов доходит самая сильная жара в Туркмении или самый сильный мороз в якутской тайге. Вы можете определить, высоко ли лежит снег зимой в Московской области и когда начинается санный путь в Карелии.

Из таких карт составляют климатические атласы.

Так науки о климате, о воде, о погоде служат нашей стране в дни мира. А что делают они в дни войны?

Есть кадровые военные науки: стратегия, тактика, баллистика... Их роль ясна каждому.

Но чем может помочь на поле боя метеорология или гидрология?