Во время первой мировой войны был такой случай.

На Западном фронте шли дожди и мешали наступлению союзников. Кто-то заподозрил в этом немцев: уж не они ли ухитрились вызвать дожди каким-то, еще никому неизвестным способом?

В Лондоне в военное министерство пригласили профессора Шоу, руководителя английской метеорологической службы, и сказали ему:

— Есть предположение, что немцы вызвали на фронте дожди с целью помешать нашему наступлению. Допускаете ли вы такую возможность? И если это так, найдите какое-нибудь средство, чтобы эти дожди прекратить.

Шоу ответил:

— Природе понадобилось несколько недель, чтобы накопить в воздухе тучи над океаном и перекачать этот воздух на фронт. Если бы немцы пустили в ход все двигатели и все вентиляторы мира, они должны были бы начать эту работу во времена вавилонского столпотворения

Шоу был убежден, что человеку не под силу единоборство с погодой.

Но так ли это? Неужели человек должен расстаться с надеждой укротить погоду?

Конечно, со стихиями нелегко справиться. Но нельзя ли заставить их вступить в междоусобную войну?

Мы не в состоянии предотвратить заморозок. Но мы можем позвать к себе на помощь туман. Пусть он защищает наши сады.

Но как позвать туман?

Надо послать за ним дым. На Всесоюзной сельскохозяйственной выставке так и поступили.

Заморозки грозили погубить драгоценные яблони, груши, вишни в мичуринском саду. Сад наполнили дымом особого сорта. Из-за дыма над землей стал сгущаться туман. Полог тумана окутал сад и спас его от мороза. Подсчитали, что такой туман обходится дешевле, чем нагревание воздуха грелками, как это делают иногда садоводы.

Вызывать туман люди научились. А прогонять его оказалось гораздо труднее. Тут тоже надо было придумать какую-нибудь военную хитрость. Лобовая атака в борьбе с погодой всегда дорого обходится.

На аэродромах пробовали прогонять туман, устанавливая вдоль посадочной площадки нефтяные горелки.

Конечно, если не пожалеть нефти, можно рассеять туман хотя бы на небольшом пространстве. Но выгодное ли это дело — отапливать улицу, выпускать тепло на ветер?

Ведь нужны сотни тонн нефти, чтобы при ветре пять-шесть метров в секунду образовать в тумане коридор длиной в километр, шириной и высотой в сто метров.

А нельзя ли как-нибудь обойтись без подогрева, придумать что-нибудь более выгодное?

Мы ставим на зиму между рамами стаканчики с серной кислотой или с хлористым кальцием, чтобы стекла не потели. Так нельзя ли и тут пустить в ход вещества, поглощающие воду?

Но и тут овчинка не стоит выделки. Нужны тонны поглощающих веществ, чтобы прорезать в тумане площадку, достаточную для разбега самолета.

В чем же дело? Чего нам не хватает, чтобы справиться с туманом? Не хватает знаний.

Когда я в детстве спрашивал, отчего бывает дождь и что такое туман, взрослые отвечали мне: «Подыши на холодное стекло — пар охладится и получатся капельки».

Я проделывал этот несложный опыт, и он вполне подтверждал нехитрую теорию, говорящую, что туман и дождь Deposit ются от охлаждения воздуха, насыщенного водяными парами.

Но вот я сам стал взрослым и с удивлением узнал, что теория эта совсем не так верна, как я думал. Оказалось, что одного охлаждения еще недостаточно, чтобы пар стал сгущаться в капли. Если взять совершенно чистый воздух и не то что насытить, а вдвое перенасытить его водяным паром, то понадобилось бы три с шестьюдесятью нулями года, чтобы в одном кубическом сантиметре появилась одна крошечная капелька.

Что же нужно еще, кроме охлаждения?

Нужно, чтобы пару было на что садиться.

В моем детском опыте пар садился на оконное стекло. А на что он садится в воздухе?

Ученые много думали об этом и пришли к убеждению, что пар садится на мельчайшие пылинки, на частички дыма из заводских труб, на крошечные кристаллы соли, выброшенные прибоем или принесенные ветром из солончаковых пустынь

Пылинка, песчинка, кристаллик соли, частичка дыма — это тот аэродром, на который делает посадку капля.

Оттого-то и возникает туман, когда мы окутываем сады дымом.

Значит, если бы воздух над землей был совершенно чистым, если бы земля не снабжала его пылью, а море солью, небо всегда было бы безоблачно. Не было бы дождей, не было бы рек, не было бы.ни трав, ни деревьев. Не было бы и нас самих. Если бы небо было всегда безоблачно, некому было бы наслаждаться ясной погодой.

Вот опять пример того, как неразрывно связаны между собой суша, вода, воздух и биосфера — живая оболочка земли.

Чтобы понять жизнь планеты, ученый должен видеть перед собой не только всю планету с ее океанами и материками, но и самую маленькую пылинку в воздухе.

От пылинки до планеты один шаг.

И вот ученые, изучающие физику атмосферы, ставят перед собой новую трудную задачу: изучить микрофизику мельчайших капель тумана или облака, проследить, как садится на пылинку зародышевая капелька, как капельки сливаются вместе, пока не вырастают в большую дождевую каплю.

Только тогда, когда люди до конца поймут, что такое дождь, они смогут вызывать и прекращать его по своей воле.

Но чтобы изучить дождь и поближе познакомиться с дождевым облаком, надо поймать это облако и посадить в клетку, как морскую свинку, предназначенную для опытов.

Я видел такую клетку для тумана в Ленинграде, в Главной геофизической обсерватории. Туман — не морская свинка; клетка для него должна быть достаточно велика.

Камера тумана в Главной геофизической обсерватории — это железная башня высотой в десять метров.

В стенках башни устроены круглые окошки, чтобы можно было смотреть внутрь и следить за туманом.

Если посадить наблюдателя в башню, он будет мешать опыту. Человеческое тело, как печка, будет изменять температуру, изменять условия опыта.

Да наблюдателя и незачем помещать в башню. Приборы сообщают ему по проводам все, что они увидели. Глядя на стрелки приборов, наблюдатель знает, сколько у него в тумане капелек, большие ли они, есть ли у них электрический заряд и какой.

Но как посадить в башню туман или облако?

На воле туман образуется, когда остывает воздух. А как охладить воздух в камере?

Делают так: воздух накачивают в камеру, а потом дают ему выход наружу. И тут происходит то же самое, что бывает, когда лопается автомобильная шина. Сжатый воздух внезапно расширяется и от этого делается холоднее. Наблюдатель, который смотрит в круглое окошко, видит, как пропадает в густом белом тумане такое же окошко напротив.

Туман живет минут двадцать, а потом рассеивается, потому что воздух согревается. Но срок жизни тумана можно продлить, если покрыть стенки башни чем-нибудь плохо пропускающим тепло.

Мы еще не дошли до того, чтобы производить опыты над туманом, когда он лежит в долине, или командовать облаками, когда они плывут по небу.

Но вот облако сидит у нас в башне, словно в пробирке. Теперь оно в нашей власти. Понижая давление, мы можем «поднять» облако на любую высоту.

И в то же время облако будет оставаться у нас на земле, в своей пробирке.

Когда химик делает опыты, он льет в пробирку растворы, бросает в нее кристаллы соли.

И в нашу огромную железную пробирку тоже можно внести любые добавки. Можно примешать к воздуху пыль или дым какого угодно состава или, наоборот, пропустить воздух сквозь фильтр, чтобы очистить его от пыли.

Такие опыты проделывали и раньше — в камерах меньшей величины. Когда в камере быстро расширялся воздух, возникало облако. Если воздух сначала пропускали сквозь фильтр, облачко не получалось — капелькам не на что было садиться. Но стоило впустить в камеру немного дыма, как облачко опять возникало.

Так опыт подтвердил предположения ученых.

Работая у себя в лаборатории, химик встряхивает пробирку, помешивает внутри стеклянной палочкой.

А как встряхнуть башню, как перемешать в ней воздух?

Можно внести в нее самолетный пропеллер, чтобы он взбалтывал облако, как сливки, и посмотреть, не собьются ли мелкие капельки в крупные капли дождя.

Можно сделать и другое: попробовать встряхивать капельки звуками разной силы и высоты, даже такими высокими, каких не услышит ухо.

Бывает иногда, что молния ударяет в слой тумана и сразу же начинается дождь.

В природе такие события происходят случайно, и не каждому удается их подсмотреть.

А в лаборатории такое зрелище можно устроить когда угодно, повторить столько раз, сколько потребуется, измерить, записать, вычислить.

Попробовали пропустить сквозь искусственное облако искусственную молнию. И из искусственного облака пошел искусственный дождь.

Что тут произошло?

Электрическая искра зарядила капельки. И это помогло маленьким капелькам слиться в крупные капли.

Капельки пляшут в воздухе, сталкиваются. Но им не так-то легко слиться. Часто бывает, что они отскакивают друг от друга, как резиновые мячи.

А если у одной заряд — плюс, а у другой — минус, это помогает им притянуться.

Чтобы зарядить капельки в облаке, можно пропустить сквозь него невидимые рентгеновские лучи. Невидимые лучи будут заряжать частицы воздуха. Заряженные частицы — ноны — будут садиться на капельки воды и заряжать их.

Так люди заставляют одни силы природы вступать в борьбу с другими ее силами. Чтобы покорить облака и туманы, люди мобилизуют против них и невидимые лучи, и неслышимые звуки, и даже молнию делают своей союзницей.

Но ведь это только в лаборатории, скажете вы, в пробирке. Пусть эта пробирка высотой в трехэтажный дом, но все-таки это только пробирка. И облако, над которым ведут опыты, это не настоящее, а искусственное облако.

Но вы не тревожьтесь. От опытов в лаборатории часто бывает только один шаг до опытов в природе.

В городе метеорологов будет построен и павильон активного воздействия на погоду. Над павильоном искусственной ионизации появится высокая башня. С ее верхушки мощные излучатели будут посылать невидимые лучи на расстояние в километр. И мощная катапульта будет подбрасывать вверх ионное облако — воздух, насыщенный ионами, заряженный электричеством.

На что же надеются, к чему стремятся ученые, работающие над проблемой активного воздействия?

Самая легкая и самая простая задача — ионизировать воздух для лечения больных в санаториях и на курортах.

Более трудное дело — бороться с грозами. Люди победили молнию, построив громоотвод. Они научились предсказывать грозы. Но нельзя ли убить молнию еще до того, как она появилась? Не дать ей появиться! Перевести ее в слабый, тихий разряд, прежде чем она пробила воздух!

За это многие сказали бы спасибо метеорологам, и в первую очередь строители линий высокого напряжения. Им грозы доставляют немало огорчений.

Но самое трудное — это научиться вызывать дождь из облаков.

Мы знаем теперь, что для этого нужны мельчайшие заряженные частицы, на которые могла бы садиться вода.

И задача в том, чтобы упорно ставить опыт за опытом не только в башне туманов, но и на просторе природы.