Опытные синоптики многое помнят. Но даже самая хорошая память не безгранична.

Человек не может держать в голове сотни синоптических карт и тысячи таблиц.

Старые таблицы и карты хранят на полках в архиве. Но не так просто найти на этих пыльных полках нужную цифру.

Ведь цифр в архиве погоды больше, чем людей на земле. Помножьте: миллион таблиц, в каждой пять тысяч цифр. Произведение — пять миллиардов.

Сколько труда нужно было бы затратить, чтобы найти человека, об адресе которого вы знаете только то, что он живет на земном шаре!

И все-таки те, кому это нужно, роются в тысячах старых таблиц и карт.

Синоптик разыскивает там подходящий случай, сходное положение на карте. Исследователь климата ищет материал для своей статистики, чтобы подсчитать средние цифры или определить размах жары, мороза, давления.

Неутомимые руки перелистывают изо дня в день таблицы и выписывают из них столбцы цифр. Таблицы треплются, у них обрываются углы. Строчки бледнеют и делаются неразборчивыми. Таблицы приходится переписывать, а где переписка— там и описка.

На одно только приведение архива в порядок нужны годы.

А сколько драгоценного времени приходится тратить людям на выборки! Климатологам некуда торопиться, они не опоздают. А вот путешественнику в будущее — синоптику — застревать в прошлом нельзя. Пока он будет корпеть над архивом, будущее превратится в настоящее, а потом и в прошлое.

Как же быть?

Мы помогаем глазам видеть, когда емотрим в телескоп или в микроскоп. Мы помогаем рукам поднимать грузы, когда приводим в ход подъемный кран. У нас на заводах тысячи механических помощников.

А есть ли машины, помогающие памяти?

Такие машины есть. Я видел их в Центральном научно-исследовательском гидрометеорологическом архиве.

Когда мы говорим «архив», мы представляем себе шкафы, заваленные папками. Это царство бумаги, пыли и крыс.

Вокруг тишина, нарушаемая иногда шелестом перелистываемых страниц и неторопливыми шагами седовласых архивариусов.

Совсем не то я увидел в комнатах Гидрометеорологического архива. Это была настоящая фабрика с рядами постукивающих машин. И у этих машин работали молодые девушки, к которым уже никак не могло бы подойти обидное прозвище «архивная крыса».

Да и сам хозяин, который гостеприимно показывал мне архив,— М. А. Омшанский*
— тоже был мало похож на архивного человека. Он с юношеским энтузиазмом рассказывал мне о своем детище — о машинно-счетной фабрике.

Сырье на эту фабрику поступает в виде тысяч таблиц и наблюдений станций, в виде синоптических и сборных карт.

Первая задача фабрики — превратить все это в такой материал, с которым могли бы уже дальше работать не люди, а машины.

Человек читает таблицу глазами, а машина слепая. Ей нужно дать таблицу в таком виде, чтобы она могла читать ее на ощупь.

И вот первый ряд машин — перфораторов — превращает таблицу в карточки с пробитыми в них дырочками. Каждая дырочка заменяет цифру. И смотря по тому, на каком месте эти дырочки стоят, в какой колонке,— они могут обозначать и номер станции, и дату, и силу ветра, и температуру, и давление.

А перфоратор — это нечто вроде пишущей машинки, которая не печатает, а вместо цифр или букв пробивает дырочки.

С трех тысяч станций идут сюда таблицы. И все таблицы, полученные за год, превращаются в три миллиона карточек. Одну таблицу с пятью тысячами цифр заменяет сто шестьдесят пять карточек.

С синоптическими сборными картами дело обстоит сложнее. Каким образом превратить в продырявленную карточку сборную карту, с циклонами и антициклонами, которые на ней изображены?

Тут надо сначала карту превратить в ряд цифр, а потом уже цифры — в дырочки.

Одними цифрами нужно обозначить место на карте, например: Баренцово море, юго-запад Сибири, Западная Европа.

Другими цифрами надо изобразить барический пейзаж, скажем: 0 — это мощный антициклон, 6 — ложбина, 7 — слабый циклон, римское X — седловина.

Как же фабрика помогает синоптику?

Предположим, он только что составил сборную карту за прошлый месяц и хочет найти к этому месяцу рифму — «аналог» — примерно такой же месяц, с «созвучным» расположением на карте циклонов и антициклонов.

Синоптик дает заказ фабрике: подыскать аналог к его карте.

Фабрика принимается за дело. Карту превращают в продырявленную карточку. И тут начинает работать сортировочная машина. Она так устроена, что может по данной карточке найти такую же среди тысячи других.

Если бы такой отбор производить вручную, пришлось бы провозиться в архиве много часов, а машина в несколько минут отбирает и выбрасывает все аналогичные карточки.

Через четверть часа после того, как сдан заказ, синоптик уже получает отпечатанный на бланке ответ: «Такое же положение на карте было тогда-то, в таком-то месяце. А в следующем месяце положение было такое-то».

На фабрику поступают самые различные заказы. Одни спрашивают: часто ли в январе бывала температура от нуля до пяти градусов? И фабрика отвечает: «В одном случае из ста».

Другим нужно знать, как изменялась температура на станциях в течение прошлого года. И машина дает исчерпывающий ответ, затратив на это в двадцать раз меньше времени, чем самый расторопный человек.

На иную научную работу надо было бы употребить годы, чтобы только отобрать нужные цифры. А машина может сделать все это в несколько дней.

Так освобождается человеческий мозг от такой работы, которую может делать машина, для такой работы, которую может выполнять только мозг.

Зачем запоминать миллионы цифр, когда можно сказать машине: «Помни и напоминай мне, когда я спрошу».

Ученые часто жалуются на чрезмерную нагрузку. Но для подъема невесомых, но весьма ощутительных умственных грузов уже придуманы кое-какие механические приспособления, надо только уметь ими пользоваться.

И эта механизация особенно важна для метеорологов. Хорошо химику: он может поставить опыт у себя на столе, в колбе. А метеоролог не может расположить по своей воле антициклоны и циклоны над всем северным полушарием.

И вот тут он начинает припоминать: а не ставились ли уже такие опыты более могучим экспериментатором—природой?

Он приводит в действие механическую память. И она говорит ему: да, такой опыг был поставлен тогда-то, и вот какие получились результаты.

Но если так, если есть машина, которая помнит, какая погода была десять лет тому назад, так нельзя ли придумать такую машину, которая помогала бы нам предвычислять дожди и ветры, грозы и бури, приливы и наводнения?