Пункт за пунктом перечисляет Докучаев то, что надо сделать.

В степи почти не осталось лесов. Надо их насадить — на песках, на буграх, на водоразделах, в местах, открытых для сильных ветров.

Овраги иссушили степь, отняли у нее немало земли. Надо прекратить их рост и движение, перестать распахивать и укрепить деревьями их склоны.

Реки в степи обмелели, их берега осыпаются. Ручьи, выбегающие из оврагов, заносят речное русло илом и песком. Надо обсадить берега рек деревьями и кустарниками, загородить плетнями устья оврагов, уничтожить мели и перекаты, сузить и спрямить, где нужно, русло. Надо построить плотины и водохранилища, заставить реки работать и орошать поля.

Сплошная распашка лишила степь травяного покрова, задерживавшего воду, сровняла степь, сгладила западины и «блюдца». Надо поставить новые преграды на пути у воды: устроить живые изгороди и длинные земляные плотники, чтобы они задерживали и талые воды весной, и снег в зимнее время. Надо создать множество прудов в ложбинках, в оврагах, в балках — на всех путях весенних и дождевых вод.

Люди из года в год разрушали почву. Надо так обрабатывать землю, чтобы она сохраняла влагу. Надо создать новые сорта растений, лучше приспособленных к почве и климату. На двух страничках Докучаев набрасывает величественную программу мер, «цельных, строго систематических и последовательных, как сама природа».

Он любит эту родную ему природу. Он говорит: «В природе все красота. Все эти овраги, ветры, бури, засухи, суховеи страшны нам лишь только потому, что мы не умеем владеть ими. Они не зло, их только надо изучить и научиться управлять ими, и тогда они же будут работать нам на помощь».

Труд человека все может изменить — и почву, и растительный покров, и даже климат степей.

Докучаев, словно врач, дал предписание. Но он неспокоен. Захочет ли больной лечиться? Докучаев пишет, не скрывая своей тревоги: «Никакая наука, никакая техника не могут пособить больному, если он не желает лечиться».

Он вспоминает, что уже не раз люди науки представляли «кому следует» десятки проектов и ходатайств об осушке болот, об орошении полей, об упорядочении водного хозяйства, об исследовании оврагов и речек, об устройстве почвенного института.

Что же отвечали чиновники людям науки, то есть самому Докучаеву и его товарищам?

«Нет средств. Есть более важные потребности. У нас уже этот вопрос намечен. Россия велика, всего не исследуешь. Ваша работа протянется десятки лет — бог знает, что еще из нее получится».

Да, думает Докучаев, затраты нужны огромные. Но эти затраты — ничто по сравнению с сотнями миллионов, которые страна теряет при каждом неурожае.

И он надеется, что правители России, напуганные голодом 1891 года, услышат наконец голос русской науки.

Для того чтобы узнать, что было дальше, надо раскрыть другую книгу, вышедшую уже после смерти Докучаева. Наверху заглавной страницы буквы «Г. У. 3. и 3.» — «Главное управление земледелия и землеустройства». Книга называется «Труды Каменно-степной станции имени В. В. Докучаева».

Читая исторический очерк, который тут приведен, можно проследить, как Докучаев боролся за осуществление своих идей.